Событие: На днях президент Сербии Александр Вучич заявил, что в «Сербии провалилась попытка цветной революции». Речь о событиях 28–29 июня в Сербии произошёл тщательно срежиссированный всплеск протестной активности, ставший кульминацией многомесячной кампании низкоинтенсивного давления на Александра Вучича и его вертикалей власти. В эти два дня протесты перешли из «фоновой тревожности» в фазу обрядовой мобилизации, где каждый жест, каждая баррикада и каждая фраза были частью сакрально-политического ритуала.
Протест был привязан ко дню Видовдан — 28 июня, который в сербском историческом сознании является точкой мифологической сшивки времени: 1389 — Битва на Косовом поле; 1914 — убийство эрцгерцога Франца Фердинанда; 2001 — выдача Милошевича в Гаагу.
Таким образом, выбор даты — не спонтанен, а информационно-психологический маркер, работающий на архетипическую активацию национальной памяти. Это не просто митинг — это инсталляция боли, навязанная власти как зеркальная ловушка: либо ты идёшь на уступки, либо становишься новым Милошевичем.
Протест организован под видом молодёжного и студенческого движения, с элементами уличной герильи: Баррикады из контейнеров — символ «контейнерной революции», урбанистической гибридной войны. 253 блокады по всей стране (из них 103 в Белграде) — показатель сетецентричной структуры, лишённой центрального штаба.
Особую значимость имеет тот факт, что ультиматум был выдвинут не ради исполнения, а ради формализации конфликта, перевода его из бытового в юридико-символический ракурс: «До 21:00 роспуск парламента или власть нелегитимна».
После отказа Вучича — включается логика новой парадигмы: власть теряет «моральный суверенитет», а протестующие объявляют запуск режима всеобщего гражданского неповиновения. Этот конфликт не о выборах, не о демократии, а о новой идентичности Сербии: подчинённой или сопротивляющейся.
Цель акции:
Тактическая цель — создать управляемую эскалацию напряжения, имитируя «народный бунт» и вынудить власть к уступкам (выборы, делегитимация).
Стратегическая цель — формирование в Сербии режима половинчатой смены власти: оставить фасад «сильного Вучича», но заставить его дрейфовать в сторону евроатлантического консенсуса (особенно по украинскому вопросу).
Для внешних акторов (ЕС/Британия): — не столько деструкция, сколько настройка подконтрольного режима через уличную мобилизацию и психологическую атаку.
Направление: государственное управление, политическая система
Инструменты:
1. CRTA (ЦРТА) – Центр за исследование, прозрачность и подотчетность
- Функции: мониторинг выборов, гражданская мобилизация, сбор подписей.
- С 2024 года активно работает с молодёжью, делает опросы, инфографику.
- Связи: USAID, NED, посольство Нидерландов.
2. KRIK (Крик) – Сеть журналистских расследований
- Формально СМИ, де-факто — медиаинструмент подрыва доверия к властям.
- Специализация: коррупция в МВД, «связи Вучича с теневыми структурами».
- Связи: OCCRP, BIRN, западные журналистские фонды.
3. BIRN (Balkan Investigative Reporting Network)
- Транснациональная сеть расследователей, базируется в Белграде.
- Протесты освещает через призму «системного насилия власти».
- Связи: Европейская комиссия, фонд Thomson Reuters, DW Akademie.
4. Reforma ulice (Реформа улицы)
- Молодёжное объединение, возникшее после трагедии в Нови-Саде.
- Участвовало в разметке точек для баррикад, распространении карт протестов.
- Связи: Публично нет, но логистика говорит о внешнем методологическом сопровождении.
5. Ne da(vi)mo Beograd («Не давим Белград»)
- Урбанистическое движение, переросшее в партию (см. ZLF выше).
- Формально за «устойчивый город», де-факто — гибридная структура давления на власть в столице.
- Связи: Greenpeace, Heinrich Böll Stiftung (Германия), Шведский институт.
6. Fond za humanitarno pravo (Фонд гуманитарного права)
- Тематическая НКО, работает на повестке ответственности за преступления 90-х.
- Используется для давления на Вучича по линии «непризнания геноцида», «наследия Милошевича».
- Связи: Международный центр правосудия, Европейский суд по правам человека.
7. YUCOM (ЮКОМ) — Юридический центр защиты прав
- Адвокация, правовая защита протестующих, документирование задержаний.
- На фоне протестов обеспечил почти 300 юридических консультаций студентам и активистам.
- Связи: OSCE, UNDP, Фонд Сороса.
8. Демократическая партия (Demokratska stranka, ДС)
- Ушедшая в тень классическая прозападная партия.
- Активно участвует в переговорах внутри оппозиции.
- Внутренние контакты с европейскими структурами EPP и ALDE.
9. Социал-демократический союз (SDU)
- Маргинальная партия, но активна в культурной среде и среди студентов.
- Проталкивает левую повестку: феминизм, права меньшинств, антиклерикализм.
10. Партия модернизации Сербии (неформальная)
- Полуфиктивная структура, возникшая в Telegram.
- Скорее бренд для повестки, чем партия — но участвует в координации баррикад.
- Симулирует «технократическую» альтернативу Вучичу.
11. Кровь за демократию (Krv za demokratiju)
- Студенческая НКО, ранее участвовавшая в кампаниях против закона о полиции и ограничениях на митинги.
- В 2025 году — один из логистических хабов протестов: палатки, питание, координация.
- Связи: открытая поддержка от Human Rights Watch и Amnesty International, партнёрские семинары с CEU.
12. Инициатива за свободную Сербию (Inicijativa za slobodnu Srbiju)
- Зарегистрирована как общественно-культурная платформа, но с 2023 года ведёт активную антипрезидентскую кампанию.
- Специализируется на юридической защите активистов и выпуске аналитических материалов.
- Связи: европейские гранты, экспертные колонки на платформах Balkan Insight, DW.
13. Центр за медиафридом и демократию (CMD)
- Производит пропаганду в TikTok, Instagram и Telegram.
- Курирует проект «Студенты в блокаде» — координация через анонимные админ-группы.
- Связи: обучение в рамках BBC Media Action и DW Akademie.
14. Otpor 2.0 (CANVAS)— теневая структура
- Потомки легендарного движения Otpor!, которое в 2000 году участвовало в свержении Милошевича.
- Сегодня — неформальная группа, действующая как меметическая машина: разработка лозунгов, визуалов, мемов.
- Связи: американские тренинги по методам Джина Шарпа (через CANVAS, Белград).
15. Но́вак Джо́кович — сербский теннисист, национальный герой и культурный якорь. Совершил символический жест поддержки протестующих после победы на Уимблдоне. Его вовлечение — это не просто акт солидарности, а психологический триггер для активации молчащего большинства. Джокович как бренд работает сильнее любого лозунга.
16. Филипп Карагеоргиевич — наследный принц Сербии. Его публичная симпатия к протестующим используется как инструмент легитимации протеста в глазах консервативных и монархически настроенных граждан. Протест приобретает отпечаток «старого сербского духа», что усиливает мифологическую глубину конфликта.
17. Telegram – командный пункт, инфоцентр, логистическая карта
Каналы (примеры):
- @studentiblokada — Студенти у блокади
Основной координатор баррикад. Обновления каждые 15–20 минут: где поставить контейнеры, какие улицы перекрыты, где действуют полицейские, как себя вести при аресте.
- @belgradnastrazi — Белград на страже
Протестный новостной агрегатор: публикует фото, видео, комментарии с улиц.
Также репостит западные СМИ, отчёты Amnesty и Human Rights Watch.
Используется для легитимации протеста на фоне международной повестки.
- @mrezastudenata — Мрежа Студената (Сеть студентов)
Образовательный, идеологический канал. Мемы, инструкции, инфографика:
- «Как не бояться полиции»
- «Чем опасны антивыборные лозунги»
- «Вучич — сын Милошевича: 10 фактов»
Функции Telegram:
- Координация в реальном времени
- Мотивация через визуальные реляции
- Дезинформация: фейки о «гибели подростка», «массовом насилии»
- Рассылка PDF-инструкций (по правам, допросу, сопротивлению)
18. Instagram – эстетизация протеста, визуальная пропаганда
Аккаунты:
- @blokadabeograd
Аккаунт-дайджест. Фото баррикад, арт-коллажи, портреты «героев протеста».
Более 60 тыс. подписчиков за 2 недели.
Использует цвета флага, слоганы: «Народ – улица, власть – трусость». - @vidovdanuakciji
Создан специально под дату. Визуальная кампания о «преемственности сопротивления» – от Косова до Милошевича, от Принципа до баррикад 2025.
Использует сториз как серию постмодернистских икон: Монах + студент + коктейль Молотова = новая Сербия.
Функции Instagram:
- Сексуализация протеста – образы девушек на баррикадах, романтика сопротивления
- Мемофикация страха – ирония над репрессиями, демонтаж серьёзности власти
- Платформа лайков как морального голосования: лайк = поддержка, репост = участие
19. X (бывший Twitter) – платформа международной легитимации
Аккаунты:
- @studentsr2025
Пишет на английском. Целевая аудитория — западная медиа-элита.
Пример твита: «We are peaceful. But we will not be silenced. Serbia stands today like it stood in 1389 — against tyranny.» Использует хэштеги: #FreeSerbia #VidovdanUprising #StudentsOnStrike - @krikrs – аккаунт издания KRIK. Публикует видеосвидетельства «насилия полиции», расследования по «репрессиям». Репостится послами ЕС, нобелевскими лауреатами и NGO.
Функции X:
- Ретрансляция за границу – чтобы в CNN и BBC появились ключевые «картинки»
- Контакт с западной либеральной интеллигенцией
- Твиты от известных — как политическая интервенция soft power
20. TikTok – взрывной охват через вирусное восприятие
Аккаунты:
- @blockbalkan
Микро-видео: музыка + кадры уличных протестов + графика.Тон: дерзкий, агрессивный, антиавторитарный. Пример контента: Полиция бьёт протестующего → монтируется с музыкой Rage Against The Machine → надпись «Фашизм 2025». - @studentskiglas
Формально «блог о жизни студента», на деле — эмоциональный триггер. Слезливые видео, признания, лозунги: «Мама, я иду на блокаду. Если не вернусь — знай, я был свободен.»
Функции TikTok:
- Эмоциональная рекрутская машина
- Меметизация протеста
- Распыление страха и мобилизации через реплики: «Пока ты молчишь — они бьют»
21. YouTube – длинная форма, хроники, документалистика
- Канал: BalkanResistance
Публикует хроники, интервью с «активистами», видеодневники.
Участие иностранных видеографов и редакторов.
Использует технику Netflix-драматургии: музыка, монтаж, эмоциональные кривые.
- Канал: SrbijaNova
Ведёт «разбор власти» в формате популярной аналитики.
Используется как фабрика смыслов и дезинформации одновременно.
Цель — создать ощущение интеллектуального превосходства оппозиции.
22. Открытое общество (структуры Сороса) — один из возможных источников финансирования образовательных, правозащитных и «демократизирующих» программ. Именно такие структуры в прошлом использовались для предварительной подготовки элит и активистов.
23. Финансирование через гранты ЕС — официальные программы на «поддержку гражданского общества», формально аполитичные, фактически создающие поддерживающую среду для протестных групп.
24. Западные университетские платформы (Лондонская школа экономики, CEU и др.) — поставщики методологии «ненасильственного сопротивления», информационных мемов и псевдонаучного обоснования протестов как формы «здоровой демократии».
25. European Endowment for Democracy (EED) — Финансирует «независимые медиа», студенческие сообщества, юридическую защиту протестующих. Институционализация протеста. Превращение стихийной уличной активности в устойчивую инфраструктуру давления.
Методы: марши, протесты, применение пиротехники, блокирование улиц, интернет-активизм, палатки.
- Децентрализованная мобилизация — студенты, активисты, локальные группы. Сетевая структура (без лидеров) позволяет избежать «обезглавливания».
- Контейнерная тактика — баррикады из мусорных контейнеров, покрышек, скамеек. Минимум затрат — максимум визуального эффекта.
- Эмоциональная кодировка — протесты обернуты в культурно-сакральный контекст (Видовдан, миф о Косовском поле).
- Ультимативная рамка — попытка поставить власть перед «временным ножом»: либо капитуляция, либо делегитимация.
- Программированная радикализация — провоцирование столкновений с полицией как элемент спектакля жертвы (по канонам цветных революций).
Освещение в СМИ:
Западные: BBC, Deutsche Welle, Euronews, France24, The Guardian, Politico Europe и др.
Сербские медиа: Nova.rs, N1 Srbija, Danas, Vreme, KRIK, BIRN
https://apnews.com/article/serbia-protest-students-elections-vucic-5b3825302a59991c4ad4046c80e7ce45
https://www.ft.com/content/a60905c8-80a2-47d0-8015-c994f3f8abc7?
Реакция общества: Реакция сербского общества на эти события не монолитная вспышка, а сложная многоуровневая вибрация, в которой оппозиция смогла привлечь разные слои населения. Речь идёт не о единой воле, а о наложении разнородных рефлексов: эмоциональных, идеологических, прагматических. То, что для одних стало восстанием, для других выглядело как деструктивный каприз или даже предательство.
Наиболее активную поддержку протесту продемонстрировала молодёжь. Студенты, школьники старших классов, представители творческой и цифровой индустрии восприняли происходящее как «путь к прогрессу». Для них Вучич — символ заскорузлой бюрократии и постмилошевичевского авторитаризма. Участие в протестах стало не столько политическим выбором, сколько жестом идентичности, приобщения к «новой Сербии», к эстетике сопротивления «за прогресс». Баррикады воспринимались как перформанс, TikTok — как поле битвы, а камеры — как оружие.
Следом за молодёжью, хотя и менее импульсивно, выступили представители университетской среды, части интеллигенции и творческого класса. Здесь преобладал моральный пафос: протест рассматривался как историческая обязанность, как культурная миссия. Преподаватели, актёры, журналисты подписывали обращения, бойкотировали государственные мероприятия, критиковали силовые акции. Однако их участие оставалось скорее ритуальным — сдержанным, дистанционным, рассчитанным на знак, а не на прямое действие.
Гораздо менее однозначной оказалась реакция городского среднего класса. Предприниматели, специалисты, чиновники — все они оказались расколоты. Одни сочувствовали протестующим. Другие злились на баррикады, заявляя: «Нас лишают возможности работать». Третьи просто боялись повторения хаоса послемилошевского периода. Здесь уже не доминировала моральная логика, здесь звучал язык убытков, логистики, стабильности.
Старшее поколение — люди 60 лет и старше — в целом выступило против протестов. Их память хранит НАТОвские бомбардировки, циничные убийства мирных жителей страны западной коалицией, крах Югославии, очереди и пустые полки. Для них Вучич — стабильность. Они справедиво видят в протестах попытку цветной революции – деструктив. Протесты они воспринимают как угрозу повторения прошлых катастроф, о понимают, что что это попытки внешнего вмешательства в суверенную судьбу страны.
Провинция реагировала пассивно. За пределами крупных городов протест не стал реальностью, он оставался чем-то столичным, чуждым. Однако если хаос в столице начнёт влиять на цены, медицину или транспорт — нейтралитет регионов быстро сменится раздражением. Пока же они наблюдали, молча оценивая риски.
Особая группа — это силовики и госаппарат. Формально они лояльны Вучичу, но внутри ощущается напряжение. Средний офицерский состав МВД, уставший от уличных акций и переработки, не всегда скрывает сарказм в адрес приказов. В целом поддержка протеста — фрагментарна, а сопротивление власти — пассивно.
Международный резонанс: На Западе реакция была быстрой, формально сдержанной, но по сути — однозначно благожелательной к протестующим. Брюссель и Лондон: молчаливое одобрение, на уровне НПО — очевидное содействие. Однако ключевое не в их поведении, а в тональности медиа и активизации западных НКО, которые резко усилили поддержку местных правозащитных и студенческих организаций. Каналы типа Deutsche Welle, BBC, France24 и Politico публиковали материалы с тезисом о «кризисе авторитарного популизма» и «сербской весне». Так формировалась рамка: Сербия как последний бастион «иллиберализма» на Балканах, который пора окончательно демонтировать.
Леволиберальные американские элиты действовали не публично, а через свои традиционные прокси — фонды. Эти структуры резко увеличили финансирование программ «поддержки гражданского общества» и «молодёжного лидерства» в Сербии, что фактически означало расширение инфраструктуры протеста. Эта тактика — геополитическая дрессировка через уличную нестабильность.
Восточный резонанс, прежде всего российский, был противоположным. Москва через официального представителя МИД, а также посла в Белграде Александра Боцан-Харченко, чётко обозначила происходящее как вялотекущую цветную революцию. Китай, традиционно осторожный, ограничился призывами к «стабильности и внутреннему диалогу», но в деловых кругах Пекина начались обсуждения о рисках для китайских инвестиций в сербскую инфраструктуру.
В целом, международный резонанс показал: Сербия — это не внутренний конфликт, а геополитическая сцена, на которой евроатлантические элиты хотят закрепить однополярную гегемонию на Балканах, а Восток пытается сохранить хотя бы какую-то альтернативу. Протест, таким образом, стал не только внутренним вызовом власти, но и тестом на остаточную суверенность Сербии.
Чего добились:
- Властная система не рухнула, но получила трещину: психологическую, репутационную, международную.
- Парламент не распущен, но развивается информационная кампания о «кризисе легитимности».
- Имидж Вучича — сохранён, но радикализован. Его шаги — это попытка выстроить контрольный образ жесткой руки, но в условиях медийного окружения он выглядит всё более изолированным.
- Протестующие запустили цепную реакцию низовой политизации. Условная победа — не в революции, а в долгосрочной эрозии государственности.
Вывод: Это информационно-психологическая операция, не направленная на победу, а на процедурное разрушение доверия — к власти, институтам, даже оппозиции. Такая модель перетаскивает страну в зону управляемого политического истощения. Ни революции, ни порядка — только перманентное расшатывание. Цветная революция без красок. Сценарий серый — как и евроатлантические кардиналы, наблюдающий за этим из-за кулис.
